| erizo |
Дата: Воскресенье, 03.07.2011, 21:55 | Сообщение # 1 |
Кошко-вед
Группа: Администраторы
Сообщений: 2695
Статус: Отсутствует |
Скрытые угрозы. Тревожные времена наступили на минувшей неделе для четвероногих сотрудников столичных культурных госучреждений — зоопарка, уголка Дурова и Театра иллюзий. Из-за очередной вспышки африканской чумы свиней в Тверской области за пределы Москвы на всякий случай решено выслать почти три десятка различных представителей данного вида, включая так называемых мини-пигов.
Что касается состояния российского ветеринарного щита в целом, то, судя по отзывам владельцев домашних животных, качество соответствующих услуг в частном секторе порой не выдерживает никакой критики. Да и в самом профессиональном сообществе «айболитов» признают: проблем в области более чем достаточно, начиная с кадрового голода, заканчивая законодательным несовершенством.
Корреспондент НТВ Роман Соболь разбирался, для кого звериные муки — прибыльный бизнес, и где лечат своих питомцев богатые и знаменитые.
Как объяснить Тимке, что эта унизительная для кошачьего достоинства процедура — капли в ухо — для его блага? Врачу необходимы терпение и сила. И все равно руки у этих девушек, как паутиной, покрыты старыми шрамами — издержки профессии.
Оксана Причислая, ветеринарный врач-стоматолог: «Мне их жалко, я очень люблю животных, вот и пошла в ветеринарию».
Здешним пациентам, можно сказать, повезло — к хорошим специалистам попали. Ветеринария порой напоминает «русскую рулетку»: столько клиник развелось, пойди, угадай, где вылечат, а где покалечат.
Принципиальное отличие ветеринарной медицины от медицины человеческой — животное бессловесно. Оно не сможет сказать врачу: у меня в боку колет, или, там, мигрень разыгралась. С другой стороны, собака, кошка или экзотическая игуана не сможет пожаловаться хозяину: что-то меня неправильно лечат. В этой сфере практически все зависит от ответственности, доброй воли и квалификации врача.
Россия, пожалуй, единственная страна, где диплом ветеринара можно получить заочно. Да еще лицензирование ветклиник отменили. С одной стороны благо — меньше бюрократии, с другой — хлынули на этот рынок всякие специалисты по выуживанию денег. Маститые врачи своих конкурентов-шабашников называют «ухорезами».
Сергей Спирин, председатель правления союза предприятий зообизнеса: «Это в основной своей массе амбулаторные кабинеты, где пол моют раз в три недели. Она грязная, занюханная, но позволяет рубить „бабло“, как они выражаются».
Саймон Голдман, владелец ветеринарной клиники: «Хозяин собаки не в состоянии узнать, хороший это врач или плохой. Ему лапшу вешают на уши. Хороший актер, сначала он пугает хозяина, а потом он его спасает».
Или не спасает. Ответственность минимальная. Если обычного врача как-то можно попытаться «засудить», то ветеринар в случае смерти пациента ответит лишь за порчу чужого имущества. Таков закон. Однако не стоит вешать всех собак только на медиков. У владельцев животных тоже должны быть обязанности. Не игрушка все-таки — поиграл и выбросил.
Оксана Олейникова, руководитель общественного фонда «Друг»: «У нас была кошка Вика, ее выкинули с очень высокого этажа, у нее были переломаны все четыре лапы. Она прожила после операции еще неделю».
В Европе или Америке такого хозяина непременно нашли бы и вчинили иск, вплоть до тюремного срока: вы ответе за тех, кого приручили или взяли домой. Еда, кров, а еще обязательные визиты к врачу, на профилактику.
Ирина, хозяйка Лукаса: «Когда он был совсем маленьким, у него была очень большая проблема со здоровьем. Для того чтобы эту проблему определить, его пришлось разрезать. Оказалось, у него разлагается поджелудочная железа. Шансов на жизнь совершенно не было».
Лукас вытащил главный счастливый собачий билет: он живет на Рублёвке. В этом доме хватает места для двух собак и пяти кошек — почти все подобраны на местной помойке. Или воздух здесь целебный, или врач — волшебник. Но Лукас выздоровел и отрастил изрядное (по меркам чихуа-хуа) брюшко. Во сколько обошлось лечение, хозяйка не говорит.
Ирина: «Просто мы не зацикливались, нет, зубы, я помню, 3700, что ли».
Не всем кошкам и собакам достаются обеспеченные хозяева. Но и у бездомных животных появился шанс. Евгения — финансовый куратор кошки Нюськи. В ветлечебницы часто приносят животных с улицы. Их принимают, фотографируют, и вывешивают данные пациента на сайте, просят добрых людей помочь, хотя бы оплатить лечение. Евгению судьба котенка тронула, деньги были, и сейчас Нюська почти здорова. Хорошо бы пристроить ее в хорошую семью, в крайнем случае, можно и к себе забрать.
Евгения Хомященко, волонтер: «Вы знаете, где один, там и двое. Мы как бы без фанатизма. Господи, он меня сейчас разорвет! Нюся, ты куда ползешь?»
Финансовые кураторы — явление сравнительно новое и не слишком распространенное. Их даже критикуют: мол, людей лечить нечем, а вы о кошечках хлопочете. Цены в ветеринарии — почти человеческие, то есть, как в большой медицине. Для хозяев это еще и проверка на истинность чувств. Если питомца называли членом семьи, то будут ли за него и платить соответственно? Анализы, обследования, процедуры, лекарства, специальная диета.
Натела Поцхверия, волонтер: «В месяц это шесть тысяч рублей за ее содержание в стационаре, где-то около трех тысяч рублей стоит пакет корма на месяц, потому что ей нельзя любой, ей нужен специальный корм для слабых суставов. И где-то еще около двух тысяч на пеленочки, на какие-то такие сопутствующие вещи».
Порой трудно понять: то ли с вас тянут деньги, то ли это действительно необходимость. Хозяину остается лишь верить, что добропорядочных «айболитов» у нас больше, чем «ухорезов». Хорошо, если в клинике стоит современное оборудование. Аппарат УЗИ, кстати, стоит как заряженный спорткар, но даже самое дорогое железо не гарантирует качество. Российской ветеринарии катастрофически не хватает специалистов.
Александр Ткачёв, вице-президент ассоциации практикующих ветеринарных врачей: «Мы делали анализ нашей системы образования, не более 15 % наших специалистов, в среднем, по России остаются в профессии. Понимаете, 85 — испаряются».
Выпускник вуза, пришедший в ветеринарную клинику, может рассчитывать на 8,5 в месяц. Чтобы стать доктором экстра-класса с окладом в 150 тысяч, нужны годы труда и учебы — учебы за рубежом. В России таких программ нет.
Сергей Спирин, председатель правления союза предприятий зообизнеса: «Некоторые специалисты приходят, они не умеют даже делать внутримышечные инъекции. Они боятся животных. Теоретически они знают многое, но практических знаний никаких нет».
Наследие советской эпохи: до сих пор наши ветеринарные вузы в первую очередь готовят специалистов для сельского хозяйства, в этом, конечно, есть резон.
Наталия Слесаренко, заведующая кафедрой анатомии и гистологии Московской ветеринарной академии им. Н. И. Скрябина: «Все-таки крен должен быть переориентирован на крупное, промышленное наше животноводство для того, чтобы обеспечить продовольственную безопасность страны».
Однако, в стране — несколько миллионов домашних питомцев, рынок услуг громадный, но вузы за ним явно не поспевают. Да и промышленность плетется в хвосте. Корм, лекарства для животных — сплошь импортные. Предприятие в Подмосковье — одно из немногих, где все свое, отечественное. Начинали с зоошампуней, потом мази для лошадей придумали.
Владимир Зинченко, директор научно-производственной лаборатории ветеринарных препаратов: «У нас один регион, которые не обладает, так сказать, лошадиными ресурсами, вдруг стал брать большими количествами эти лошадиные средства. Мы спросили, а вам куда? Они сказали, да есть у нас одни „кони“ здесь. Что за кони? Команда ЦСК».
Лошадиное противоотечное хорошо помогало спортсменам. А потом это предприятие едва не закрыли, заподозрив в подпольном производстве анаболиков.
Владимир Зинченко: «У меня по одному из прошлых годов не так давно было порядка 15 проверок. Одна за другой. Я говорю: а откуда, по письмам трудящихся? Они говорят — да. Так что свои „маски-шоу“ мы тоже проходили».
Отделались малой кровью. Оказалось, что анаболики действительно были, но на другом заводе — у смежников. Ветеринария в России и сейчас на особом контроле спецслужб. Здесь и препараты всякие хранятся, и врачей ловили за хранение наркотиков. Все это добавляет хлопот.
Саймон Голдман работал в Италии, открыл несколько клиник в Израиле, решил попытать счастья в России. Рынок перспективный, но тяжелый.
Саймон Голдман, владелец ветеринарной клиники: «Это количество бумаг и количество разрешений, которое надо иметь для того, чтобы открыть бизнес, это просто уму непостижимо».
У ветеринаров, впрочем, насчет всех этих «кетаминовых скандалов» есть своя версия. Врачи использовали наркотик как обезболивающее. Постоянно надо было продлевать лицензию, чиновники выдачу документов затягивали, а как только лицензия заканчивалась, буквально на следующий день в клинику врывался ОМОН, возможно, по наводке тех же чиновников. Улики налицо: ампулы с кетамином, но можно разойтись мирно — за пару миллионов. Эту историю нам рассказали на условиях анонимности, но под ней могут подписаться многие.
Сейчас с кетамином разобрались — ему нашли легальную замену, правда, хозяевам собак и кошек приходится платить за наркоз в четыре раза больше. Но надзорные органы не дремлют, изыскивая новые крючки и зацепки.
Александр Ткачёв, вице-президент ассоциации практикующих ветеринарных врачей: «Все прелести, с которыми малый бизнес сталкивается у нас в стане, мы испытываем по полной программе».
Ветеринарный бизнес в России далек от европейского уровня. В Москве и Питере конкуренция плотная, а в Костроме, например, — поле непаханое.
Александр Ефимов, хозяин собаки: «Ветеринар осмотрел, сказал, что нужно делать снимок. Пошли в государственную клинику, там сказали, что рентген могут сделать, но на этом рентгене будет видно, лишь, есть животное на столе, или нет».
Однако никто не спешит открывать здесь новую современную ветеринарную клинику: бизнес это зыбкий и окупается медленно. Покрыть расходы, выйти в ноль, как правило, удается года через 3–4. И даже доктор Саймон признается: порой приходит мысль клинику продать и вернуться в Израиль.
ссылка на видео My WebPage
Каждое из кошачьих-совершенство...  8 952 240 75 22 |
| |
|
|
Активные темы
